«С конца 80-х годов начался тот Сергей Маковецкий, который мне сегодня нравится», — признается народный артист России Сергей Васильевич Маковецкий. Хотя сниматься и играть в театре он начал раньше. Окончив в 1980 году Театральное училище имени Щукина, поступил на службу в Театр имени Вахтангова, где работает и сейчас. Судьбоносной для актера стала встреча с Романом Виктюком. Маковецкий начал работать по совместительству в Театре Виктюка, где сыграл в спектаклях: «М. Баттерфляй», «Уроки мастера», «Лолита», «Рогатка» и других постановках. Успех был оглушительным.

Снимается в кино Сергей Васильевич с начала 1980-х, а первый большой успех в кинематографе — это роль в фильме Владимира Хотиненко «Патриотическая комедия».
Сергей Васильевич удостоен многих театральных и кинонаград. Он - лауреат премий «Ника» за роли в художественных лентах: «Макаров», «Пьеса для пассажира», «Про уродов и людей», «Русский бунт», «Ключ от спальни». В 2007 году Сергей Маковецкий получил премию «Золотой орел» как лучший актер года за фильм «Двенадцать» Никиты Михалкова.

13 июня 2008 года Сергей Маковецкий отмечает 50-летие. В этот день телеканал «Культура» показывает программу «Линия жизни», в которой Сергей Васильевич рассказывает о том, что в детстве хотел быть доктором, и о том, как стал актером, какую роль в этом сыграла школьная самодеятельность. Он говорит о работе в Театре имени Вахтангова и у Романа Виктюка. Вспоминает, как во время спектакля «Амфитрион» Театра Вахтангова забыл текст и честно сказал публике: «Я забыл текст». О том, что произошло дальше, вы узнаете, посмотрев программу «Линия жизни», которая выйдет в эфир 13 июня в 19:40. Сразу после этого, в 20:30, смотрите художественный фильм Петра Тодоровского «Ретро втроем». В главных ролях — Сергей Маковецкий, Елена Яковлева, Евгений Сидихин. 

Сергей Маковецкий в программе «Линия жизни»: «Я не имею шумной биографии, яркой, драматичной. Я родился в Киеве, я - украинец. Даже в страшном сне я не мог себе представить, что когда-то я выйду на сцену и буду лицедействовать. Я не знаю, что это такое, что меня заставляло дома часами заниматься фигурными прыжками, как я их называю. Я в детстве занимался фигурным катанием, водным поло, играл на барабане, до сих пор умею играть на барабане, но только одной палочкой. Фигурные прыжки? был в одном лице судья, зритель, участник. Зазвучит музыка, и я импровизировал какую-то комбинацию, потом были перебежки, прыжки. И я выставлял себе баллы. Также делал список спортсменов: у меня был спортсмен из Америки Джон Смит, со мной соревновались спортсмены из Англии, Франции, из других стран. Естественно, был и наш Сергей Кузнецов. Я не ставил Сергей Маковецкий, наверное, из скромности. Видит бог, я ему не подыгрывал и старался быть очень объективным, но он всегда занимал первое место. Этим я мог заниматься часами. Наверное, это было предощущение игры. При этом я не отдавал себе отчет.
Когда мама, ее, к сожалению, уже нет, спросила меня, кем я хочу быть. Я автоматом сказал: „Доктором“. Наверное, потому что я всю жизнь занимаюсь своими двоюродными сестрами. Воспитывался я в деревне, был единственным ребенком в семье, а у моей тети пятеро детей, все они младше, поэтому на меня можно было оставить младших, группу в садике, я мог всех развлекать, кукольный театр устраивать, придумывать сказки, которые я никогда не слышал, потому что мне редко их читали. Может быть, это подвигло меня ответить маме: „Я буду доктором“.
На другой день я вошел в библиотеку — мне там нечего было делать. Я только начал ходить в школу, мне было 8 или 9 лет, и я любил заходить в библиотеку и брать книги для взрослых. Однажды я вошел и сказал: „Дайте мне Джека Лондона „Мартин Иден““. Библиотекарша посмотрела с уважением на ребенка. Я взял эту книгу и ровно через неделю принес, не прочитав, и сдал. На мое счастье в библиотеке был педагог английского языка Татьяна Петровна Соловкина. Я знал, что она вела кружок у нас в школе, видел какие-то выступления старших школьников. Я уже собирался выходить, и вдруг она говорит: „Сережа, а Вы не хотели бы к нам прийти в класс?“. Я пришел, сидит 10„А“ класс, все на меня смотрят. Сегодня я стараюсь преодолеть свое волнение, а тогда у меня все дрожало. Мне дали книгу в руки: „Прочитай, пожалуйста, нам Аркашку Счастливцева“. Они готовили вечер Островского, из „Леса“ была встреча Аркашки Счастливцева с Геннадием Несчастливцевым. Я прочитал, класс где-то улыбался, кто-то смеялся. Она мне говорит: „Вы хотите принять в этом участие?“. Я сказал: „Не знаю“. Эта манера моя ничего не ответить, а для себя что-то решить, наверное, осталась до сих пор. Роль я знал наизусть на другой же день: память была фантастическая. Меня стали снимать с уроков на репетиции, что мне очень нравилось. Мы репетировали, мне показывали что-то. День спектакля. Я нашел у себя дома самые старые вещи, даже ботинок, у которого в пятку впивался настоящий гвоздь. Зажав палец от ужаса, палка с котомкой, приклеенная бородка, усики. Я вышел из-за кулис, передо мной вся школа. Ужас! В голове: „Надо хромать“. Почему надо хромать Аркашке Счастливцеву, я не знаю. Мы так не репетировали, но я начал хромать, вернее, играть, что я хромаю. Потом я почувствовал, что мне не до хромоты, мне действительно что-то очень сильно впивается и достаточно больно. Я сажусь, снимаю ботинок, вижу этот гвоздь. Я начинаю деревянной палкой его забивать, а он не забивается, поэтому палка все время натыкалась на этот гвоздь. Как же прав Константин Сергеевич Станиславский! „Займитесь каким-то элементарным физическим делом, и вы забудете о волнении, о том, где вы находитесь, о какой-то ответственности“. Я поэтому специально с прыжков начал, схитрил, чтобы забыть немн6ожко об ответственности. Эта палка, этот гвоздь позволили мне забыть все: забыть, что здесь зрительный зал, что здесь вся школа, забыть, что я на сцене. Я только помню какой-то удивительный восторг. И, может быть, в ту секунду что-то произошло. Мне принесли первые цветы в жизни, это была ветка распустившейся вишни. У нас вокруг школы был прекрасный вишневый сад. Наверное, не это меня заставило дальше заниматься актерской профессией. Скорее всего, все решила бессонная ночь. Сегодня я это понимаю, это происходит со всеми артистами после премьеры. Бессонная ночь, скорее всего, — то, что меня перевернуло. Я не сомкнул глаз, я опять проигрывал, плакал, вскакивал, улыбался. Единственное, я гвоздь не забивал, а все остальное я делал. Линия судьбы, линия жизни? Я встал уже на эту дорогу».
По материалам программы «Линия жизни»