Никита Абдулов
Артем Абрамов
Регимантас Адомайтис
Григорий Антипенко
Яна Аршавская
Елена Бирюкова
Валда Бичкуте
Олег Блинов
Константин Блоцкий
Анастасия Богатырёва
Евгения Бордзиловская
Евгения Борзых
Мария Боровичева
Светлана Брыксина
Веста Буркот
Анастасия Веденская
Артем Вершинин
Наталия Власова
Дмитрий Володин
Вера Воронкова
Александр Галибин
Валентин Гафт
Тарас Глушаков
Алена Гончарова
Анна Горох
Никита Григорьев
Юлия Деллос
Татьяна Демакина
Мирослав Душенко
Виталий Егоров
Владимир Епифанцев
Сергей Зарубин
Григорий Зельцер
Ирис Иванова
Татьяна Казанцева
Роман Керн
Иван Клещевников
Елизавета Климова
Алексей Князев
Евгений Князев
Павел Конёк
Евгений Константинов
Дина Корзун
Ульяна Кравец
Ольга Левитина
Ольга Листратова
Максим Литовченко
Тимур Лукин
Алексей Лысенко
Ольга Львова
Дарья Макарова
Сергей Маковецкий
Сергей Марин
Денис Матвеев
Дмитрий Миллер
Александра Мошкова
Петр Нестеров
Ксения Нестерова
Денис Никифоров
Серафима Огарёва
Игорь Огурцов
Ольга Остроумова
Елена Панова
Мария Пестунова
Галина Петрова
Людмила Полякова
Егор Попов
Наталья Попова
Анна Рыцарева
Александр Самсонов
Татьяна Селиверстова
Александр Сибирцев
Григорий Сиятвинда
Мария Сокольская
Семен Стругачёв
Мария Сурова
Анастасия Тимушкова
Григорий Трапезников
Егор Трухин
Александр Тютин
Никита Уфимцев
Луи Франк
Алексей Хардиков
Артем Черкаев
Анастасия Чернышова
Николай Чиндяйкин
Алексей Щелаковский
Анна Щербинина
Софья Юрко
Сергей Юрский











Уважаемые актеры!

Агентство «Арт-партнер Синема» не является актерской базой!

Убедительно просим Вас не обременять нас своими фотографиями, письмами и звонками на эту тему. Спасибо!


Григорий СИЯТВИНДА: Человек вне конкуренции

- Григорий, Москва увешана рекламой фильма «Параграф 78» с вашей фотографией в том числе. Как относитесь к тому, что вас стало много? — Нормально. Хотя и поднадоела мне эта реклама. Все знакомые говорят, что видеть ее уже не могут. Я извиняюсь, но сделать с этим ничего не могу.

 — С волнением ждали выхода фильма? — Не в волнении дело. Я прагматик, поэтому посчитал, что если «Параграф» окажется хорошим проектом, то его успех распространится и на меня тоже. У меня повысятся гонорары, я стану более узнаваемым, мне начнут предлагать хорошие проекты. Это мой первый боевик, где надо было бегать с пистолетом, стрелять. Есть надежда, что и эта дверь, дверь крупномасштабных проектов, передо мной откроется. В этих дурацких надеждах актерская жизнь и проходит. Представляете, вся жизнь — в редко сбывающихся мечтах. Хотя от «Жмурок» я не ждал никакого результата. Снялся и снялся. Но как раз после них я стал на удивление популярен.

 — ГАИшники стали узнавать? — Иногда узнают, иногда нет. Мне хочется, чтобы этим процессом можно было руководить. Захотел — все тебя стали узнавать, надоело — перестали. Узнавание не всегда удобно. Я его не очень люблю. Видимо, по своей природе я не склонен к публичной профессии, не люблю быть все время на виду.

 — Вроде бы у вас уже должен выработаться иммунитет… — Да, у меня детство прошло публично. Я был единственным чернокожим мальчиком в почти миллионном городе Тюмени. Я был публичен изначально. Моя мама всегда знала, где я, что делаю, с кем гуляю. Ей обязательно рассказывали, если меня где-то видели. Когда приехал в Москву, вздохнул с облегчением. Здесь я был не один такой. И поначалу я вроде затерялся среди студентов института Патриса Лумумбы. А сейчас вот опять стал в центре внимания. Но я понимаю, что без этого в актерской профессии никак не обойтись.

 — В фильме «Жмурки» у вашего героя кличка «Баклажан», в «Параграфе 78» — «Фестиваль». А в жизни у вас были какие-нибудь клички? — У меня их практически не было. В училище была кличка «Копченый». Леша Кравченко меня ею наградил, он меня до сих пор так зовет. А все остальные клички ко мне почему-то не приклеиваются. Хорошо это или плохо, не знаю, но живу я без них. В школе у меня была производная от фамилии, типа Сия. А так — нет.

Мои родители познакомились в Харькове, где учились она на математика, он на врача. Она из Тюмени, он из Замбии. Молодые поженились, у них родился сын Григорий. Через пару лет я вместе с мамой поехал на родину отца в Замбию. Но через три года родители развелись, и мы вернулись в Тюмень.

 — Совсем недавно вы снова побывали на «родном» континенте, одна из серий «Убойной силы» снималась в Южной Африке… — Когда меня позвали на съемку и сказали, что придется лететь в ЮАР, я очень обрадовался. Ожидал, что кровь моя как-то откликнется. Думал, встану на африканскую землю, и пойдет вибрация. Но ничего не случилось. Такая же земля, как везде. Что в Тюмени самолет садится, что в Южной Африке. Я там провел месяц, и только к концу этого срока начал понимать, что люди там весьма своеобразные.

 — И вы не такой? — Что вы! Я абсолютно обрусевший сибирский парень. Хотя, наверное, для многих я не совсем россиянин. 

 — Но вы же русский по паспорту! — Русский! Я вообще русский. Я чувствую себя таким. Я здесь родился, здесь воспитывался, я абсолютно русский человек. И что характерно, глядя на окружающих людей, я не чувствую, что они другие. Они такие же, как я. Но я понимаю, что простому россиянину, который видит Григория Сиятвинду в какой-то роли, надо объяснять, почему эту роль играю именно я, а не белокожий актер. Поэтому в сценарии заранее прописано, что мой герой негр. Меня и зовут только на такие роли, конкуренции у меня пока нет. Для многих афророссияне — это люди изначально иностранцы, экзотика. И меня достало, что люди во мне видят только темнокожего, что их интересую не я, Григорий Сиятвинда, а то, что я афрорусский. Хотя с другой стороны, их можно понять. Зачем им интересоваться чем-то другим? — Вас воспитывала одна мама. Насколько она поддерживала вас, когда вы решили уехать от нее и стать актером? — Она с большим пониманием отнеслась к моему желанию. При этом я видел, что больших восторгов у нее моя поездка не вызывает. Она сразу поняла, что я не вернусь. Возможно, где-то в глубине души она надеялась, что я не поступлю. Но в результате, мне кажется, она довольна. Она же видит, что мне это нравится, что это моя дорога. — Прежде чем отправиться в Москву, вы поступили в Тюменский индустриальный институт, отучились там год, ушли в армию, и только потом решили поступать в театральный. При такой биографии вас вряд ли можно назвать домашним ребенком? И все же вы легко покидали родной дом? — До какой-то степени я был «домашним». Единственный ребенок в семье, холимый, лелеемый, с кучей бабушек и дедушек, никогда не ходил в детский сад, не ездил в лагеря. Но при этом у меня не было домашности. Я довольно легко и не без удовольствия уехал. Видимо, предчувствуя, что уеду, лет в семнадцать вдруг начал стирать свои вещи. Маме сказал, что буду обслуживать себя сам, и она с радостью согласилась. Это потом пригодилось в общаге. — Москва вас приняла благосклонно? — Наверно, да. Мне кажется, я это заслужил. Когда еще абитуриентом я смотрел на студентов, они мне казались богами. И вдруг меня тоже причислили к сонму богов. С моей стороны это была большая наглость — решиться, приехать и поступить. И за то, что мне повезло, я начал платить. Платил тем, что стал пахать. Мы очень много работали, пока учились, пропадали в институте с утра до ночи. Наверное, Москва жестока. Но справедлива, как мне кажется. — Вы ехали с желанием покорить Москву? — А что тут еще делать? Климат плохой, экология ужасная, люди своеобразные. По сравнению с Сибирью, я имею в виду. Там же люди открытые, места много, природа замечательная, воздух чистый. Ради чего еще ехать? Только ради амбиций. Вот и бьемся в этих самых амбициях. — Вы уже 12 лет работаете в одном театре, в «Сатириконе». Он стал для вас родным домом? — Я как-то сразу зачеркнул для себя отношение к театру как к дому. Это место работы и путать его с домом нельзя. Если ты относишься к театру как к дому, то ждешь от него в ответ каких-то особенных, родственных отношений. А театр — жестокая вещь. Пока ты нужен, ты в шоколаде, везде ездишь и работаешь. Как только надобность в тебе отпала, про тебя тут же забыли. Из безопасности я стал относиться к театру как к рабочему месту. А хорошие отношения с артистами — это другая вещь и от стен театра не зависит. — И все же в «Сатириконе» вы на особом счету. Вас называют чуть ли не «альтер-эго» Райкина. Мол, вы единственный, кто смог пробиться в его «театре одного актера»… — Да ничего я не делал. Надо уже всем успокоиться и начать относиться к «Сатирикону» как к «театру одного актера» и не пытаться увидеть в нем что-то другое. Если бы «Сатирикон» не был таким, то он стал бы совсем другим театром и у него были бы другие поклонники. — Хорошо, «Сатирикон» «театр одного актера». А вы тогда в нем кто? — А я актер «театра одного актера». Хотя, наверное, я уже имею право называться просто «актером театра и кино», потому что переиграл на большом количестве площадок. — Но согласитесь, ваш герой Юсов в «Доходном месте» — это пародия на Райкина? — Это не пародия. Просто я пытаюсь повторить то, что мне показывал режиссер. А режиссером у нас был Константин Аркадьевич. И при моей некоторой похожести на Райкина и не точном повторении показанного, это, вероятно, выглядит пародией. Но это тоже своеобразная особенность спектаклей, который ставит Константин Аркадьевич. Он много показывает, особенно мне. Я вообще лучше понимаю, когда мне показывают. Отсюда и возникает похожесть. Хотя о том, что я похож на Райкина внешне, мне говорили еще на втором курсе училища. Когда я даже думать не мог, что буду работать в «Сатириконе». — Насколько вы умеете заполнять внезапно появившееся свободное время «полезными занятиями»? — Вообще не умею. У меня был «счастливый» период, когда я травмировал на футболе ногу, порвал сухожилие. В больнице мне сделали операцию, и я должен был пролежать где-то четыре месяца. Я напланировал себе, что наконец-то куплю компьютер, разберусь с ним, выучу пару языков. В результате все это время провалялся в постели, читал какие-то глупейшие книжки с яркими обложками, смотрел телевизор. Самостоятельно заполнять свою жизнь полезным я не умею. Вот если есть работа, тогда я могу быть очень полезным. — Значит, если бы вы были богаты, вы вообще ничего не делали бы? — Абсолютно! Меня совершенно не напрягает отсутствие работы, главное, чтобы были деньги. У меня большие сомнения в том, занимался бы я этой профессией, если бы не надо было зарабатывать. И больше я склоняюсь к тому, что не стал бы. Я бы очень много путешествовал. Боже, как это было бы хорошо! — Но вы же талантливый актер! Какую рецензию ни возьмешь — везде хвалят… — (Смеется.) Что же я могу сделать! Хорошо, что хвалят. Хорошо, что мало ругают. Я стараюсь особо не думать на эту тему. А то можно просто сойти с ума. Начнутся все эти кризисы среднего возраста: «А что я сделал? А сколько мне лет? А тот-то в это время уже был ого-го…» У меня и без этого кризисов достаточно. Зачем усугублять? — У вас грядет весьма символическая дата — 37 лет. Вас она не пугает? — А что с ней такое? Кажется, только Пушкин в 37 лет умер… — Нет, еще и Маяковский застрелился. Много кто… — Спасибо вам за напоминание! Мол, «поздравляю Григорий, через месяц тебе 37, так что недолго ждать осталось…» (смеется). Нет, меня это совершенно не волнует, потому что сама цифра абстрактная. Пушкин в 37 лет был гораздо взрослее своего возраста. У людей так бывает, что цифра одна, а возраст другой. Я, например, по душевному состоянию только среднюю школу заканчиваю. — После школы вы учились на программиста-компьютерщика, но у вас до сих пор нет собственного сайта. Почему? Тоже лень? — Мое образование закончилось на первом курсе, когда я ушел в армию, и я мгновенно все забыл. Я очень многие вещи забываю. Когда с мамой жил в Замбии, за месяц выучил английский язык, говорил на нем свободно. Но как только приехал в Тюмень, забыл. Так же и с программированием. Очень скорблю, что не успеваю освоить компьютер. Но поезд уходит, и у меня нет сил его догнать. — При вашей памяти что в первую очередь забывается — хорошее или плохое? — Конечно, хорошее остается, а плохое быстро забывается. — Значит, вы оптимист? — Нет. Первые лет двадцать пять я им был, потом излечился. Все произошло постепенно. Меня всегда считали оптимистом. А я как-то раз оглянулся и понял, что я уже давно не оптимист. — Но вы довольно открыто и искренне улыбаетесь! — Это остатки оптимизма. Что-то в душе еще живет.
Елена Усачева, Учительская газета, 1.05.2007

Пресса

Много шума из ничего, Екатерина Рябова, Афиша, 18.10.2007

Москва глазам не верит, Елена Светлова, МК, 27.09.2007

Григорий СИЯТВИНДА: Человек вне конкуренции, Елена Усачева, Учительская газета, 1.05.2007

Максимка, Лариса Резникова, МК-Воскресенье, 8.04.2007

Чемодан с деньгами в Марьиной роще, Павел Подкладов, News info, 10.10.2005

В «САТИРИКОНЕ» СМЕШАТ ЗА ДЕНЬГИ, Артур Соломонов, Известия, 4.10.2005

Константин Райкин поставил пьесу Рея Куни, Ольга Егошина, Новые известия, 3.10.2005

Актер театра «Сатирикон» Григорий Сиятвинда, Катерина Антонова, Новые известия, 3.03.2005

Павел Руднев: Смещение «Сатирикона», Павел Руднев, Взгляд



© Екатерина Цветкова

© 2005—2024 Арт-Партнер Синема
info@artcinema.ru, kino@artcinema.ru, akter@artcinema.ru
Малый Харитоньевский пер., 8/18
(ст.м. «Чистые пруды», «Тургеневская»)
Тел.: (+7 495) 937-75-73, (+7 495) 625-12-13