Когда мы были маленькими, игра в театр была одной из самых увлекательных. Из шкафов и старых чемоданов доставалось старое тряпье — бабушкины широкие юбки, дедушкины шершавые пиджаки. Занавесом служил пододеяльник с большой ромбовидной дырой посередине, а декорациями — табуретки и подушки. Наивный ностальгический вариант домашнего театра представил Олег Тополянский в «Табакерке». В этой странной и уморительной версии «Женитьбы» инфантилизм воспевается как высшая награда за мужество оставаться собой — одиноким ребенком с большим сердцем.

Комедия Гоголя — как высший образчик театра абсурда — с готовностью принимает любое режиссерское вторжение. Гоголевский текст самоигрален и не терпит лишь одного — грубой агрессивной театральщины, его противопоказано произносить с выражением, расцвечивать слова и интонации. Олег Тополянский предложил неожиданную по своей простоте концепцию домашнего детского театра — театра старых деревянных дач, когда дети долго шушукаются по углам, выпрашивают у взрослых то помаду, то нитки, а потом торжественно за завтраком раздают взрослым рукописные пригласительные билеты: «Сегодня вечером приглашаем вас на спектакль с участием…». Старательный неровный детский почерк, где красным выделено название — допустим, «Женитьба». Таким почерком и выписан спектакль «Табакерки».

Подколесин (Виталий Егоров), как полагается, в халате лежит на своей односпальной кроватке. Под подушкой у него — фантики от съеденных конфет, за пазухой — потрепанный медвежонок с одним стеклянным глазом. Предстоящая женитьба — как прыжок во взрослую жизнь, а само слово вызывает у него смесь сладкого ужаса и запретного восторга. В этом страшном слове спрятаны все его подростковые комплексы и мечты — в нем слышны ароматы первой брачной ночи, чавкающие звуки поцелуев, хруст накрахмаленных простыней и шуршание шелковой пижамы…У него в шкафу — взрослый черный фрак, а под кроватью — начищенные до блеска мужские черные ботинки. Медведя и конфеты он стыдливо прячет от женатого друга Кочкарева (Сергей Угрюмов) — такого же мальчишки, но уже умудренного опытом первых половых контактов. Перепрыгивая через воображаемые лужи, придерживая руками срывающие ветром шапки, друзья спешат на первое свидание с невестой.

Агафья Тихоновна (Алена Лаптева) — явный переросток, длинная нескладная девочка с округлившимися от ужаса глазами и полуоткрытым ртом, вымазанным теткиной красной помадой и шоколадом. На нервной почве невеста объедается конфетами, которые прячет от посторонних глаз в тайном ящичке у кровати, и не расстается с растрепанной тряпичной куклой. Первое свидание Агафьи и Подколесина — это счастье освобождения от условностей взрослого мира. Сидящие на кровати, по-детски поджав ноги, они поедают друг друга глазами и мучительно ищут тему для разговора. Спасительные апельсиновые дольки в цветастой коробке производят эффект, сравнимый с бутылочкой вина для интимных встреч, — свобода охватывает их всей своей безудержностью. «А вы знаете, я ведь каждый день хожу в должность!» — громким шепотом выдает Подколесин страшную тайну, приводя этим признанием свою подружку в неописуемый восторг.

Мир взрослой жизни дан режиссером в изломанном восприятии детей, когда все бытовые разговоры и привычные обрядовые действия происходят в чуть искаженном, гиперболизированном виде: взрослые дядьки, входя в дом, кряхтят и шумно крестятся, глядя куда-то в угол, вешают свои шляпы на вбитые в стенку крюки, говорят преувеличенно громко, артикулируя каждую букву, послушно становятся в очередь к невестиной ручке. Задиристая сваха (Луиза Хуснутдинова) громко и похабно хохочет, залихватски опрокидывает поднесенную ей рюмочку и называет присутствующих «отцы». Тетка с плачущим лицом и поджатыми губами (Роза Хайруллина) беззвучно молится, поминает мать-покойницу и со страхом и надеждой вглядывается в каждого входящего.

Актеры, олицетворяющие мир взрослых, отдаются этому лубочному зазеркалью с завидным наслаждением. Михаил Хомяков (Яичница), Дмитрий Бродецкий (Анучкин) и Авангард Леонтьев (Жевакин) не боятся лепить своих дядек крупными, жирными мазками, активно используя внешние характеристики — от манеры речи до физических особенностей. Парад женихов — это почти цирковой парад-алле, почти клоунада. Для того чтобы так свободно существовать в жанре гротеска, надо обладать изрядной отвагой, чтобы не скатиться в дурновкусие, в режущий слух наигрыш. Эти — смогли. Авангард Леонтьев просто рожден для гоголевских текстов и не первый раз демонстрирует столь искрометное попадание в стилистику гоголевских героев (в «Ревизоре», здесь же в «Табакерке», он когда-то сыграл Бобчинского и Добчинского, а в легендарном спектакле Валерия Фокина «Нумер в гостинице города N» — Чичикова).

Мир, разломанный надвое и разделенный занавесом-пододеяльником, ставит Подколесина перед мучительным выбором — либо мечта о будущем, либо само будущее во всем его отталкивающем уродстве. Как Питер Пен — мальчик, который никогда не будет взрослым, — Подколесин зависает между двумя пространствами человеческого бытия. Бойся осуществления своих мечтаний. Выйди в окно.